В отличие от рисунка карандашом, где линия может быть нежно-серой или глубокого темного тона, в гравюре на дереве существует абсолютно чёрная линия. Серое состоит из чёрных и белых штрихов. Края этих штрихов возникают в результате сопротивления дерева ножу или резцу.

    Во взаимоотношении белого вырезанного, серого нарезанного и нетронутого черного возникает цвет в гравюре. Главное  беречь белое, чтобы оно не становилось бумагой и тогда можно делать гравюру белой, серой или контрастной. Белая линия может быть эффектно использована при «обжатии» формы. Или можно сделать чёрную форму на чёрном фоне. Линия возникает в результате упругого скольжения кончика резца в плоти трепетного дерева, она несёт в себе восторг и очарование гравюры.
    Существует два вида ксилографии (ксилон - дерево): продольная, когда режется продольная сторона доски и торцовая. Продольная называется ещё и обрезной, так как линия обрезается ножом с двух сторон (рис. 1). Торцовая гравюра режется резцами на  досках, которые изготавливаются из торцовых спилов твёрдых пород дерева: самшит, граб, бук, вишня, пальма (рис. 2).
    Торцовая гравюра погружает художника в замкнутый мир кропотливой работы под лупой. Но в этом, казалось бы, крошечном пространстве открывается космос и бушуют вселенские страсти. Порой небольшая гравюра может «работать» как произведение маслом внушительных размеров. Перед гравером открываются неограниченные возможности «запутать» пространство пятнами и линиями, переплести темы заднего и среднего плана, пропустить или усилить передний…
    Рисовать умеют многие художники примерно с одинаковым мастерством, но лишь способность соединить в себе умение рисовать, чувствовать и видеть порождает искусство. В такие минуты каждый художник испытывает то удивительное состояние, когда и есть радость творить.
    Красота может существовать отдельно от женщины как образ, который может оказаться и обманчивым. Зритель по своему усмотрению может дополнять этот образ какими-то качествами. Если женщину рассматривать не как повод для изображения красоты, а как повод изображения физиологии, то, по-видимому, и ставятся задачи скорее нравственного характера, а не эстетического. Где та грань в этой красоте, по одну сторону которой дозволенное прекрасное и возвышенное, а по другую низкое и порочное? Надо стараться передать не только красоту тела, но и то состояние, которое возникает всвязи с этим.
    В картине «закодирована» информация отношения художника к миру. Когда я рисую, я осознанно или неосознанно говорю о философии и о мироздании, о своих чувствах гармонии. Я создаю условную систему пространства, в которой подчиняясь этой условности располагаются формы.
    Урбанизация ведёт к тому, что человек погружается в искусственную среду. Она порождает мир, отстранённый от природы, мир гламурной эстетики, эротики и гедонизма. Этого трудно избежать, но возможно сохранить в себе веру, природную чистоту души и чувств.